Говорить о нарушении профессиональных прав адвокатов важно. В течение года мы об этом слышим и читаем, но когда появляется систематизированная информация — картина очевидно становится более ясной. Сейчас адвокаты, на мой взгляд, как никогда находятся под угрозой — все законы, которые должны способствовать законной деятельности адвоката и поддержанию конфиденциального характера взаимоотношений между ним и его доверителем, работают совершенно наоборот — Кодекс профессиональной этики адвоката используется как инструмент устранения неудобных адвокатов; адвокатов признают иностранными агентами за их профессиональную деятельность; защитники преследуются по цензурным статьям. Но адвокаты все равно продолжают работать и защищать своих доверителей. Из-за границы, со статусами иностранных агентов, из-под дисциплинарных производств. Так выглядит истинная адвокатура, которую не сломать.

С одной стороны, в «адвокатском» 2022 году по-прежнему в моде нестареющая классика. Всё по-прежнему работает так: любого неудобного адвоката можно обвинить в насилии над кем-нибудь или в разглашении каких-нибудь данных. А адвоката, который как-то слишком много, по мнению следствия, заработал — в мошенничестве. Только дело Сергея Юрьева, перешедшее в определенный момент в режим полной информационной закрытости и возможно именно поэтому закончившееся единственным вступившим в силу оправдательным приговором в отношении адвоката, стало тем исключением, которое подтверждает общее правило — любой гонорар может быть искусственно криминализирован.

С другой стороны, кое-что для нас в 2022 году стало откровенно новым: — ранее, будто бы в рамках психологической границы с Беларусью, «политические» статьи, адвокатам не грозили, а теперь весь спектр «цензурных» статей с пугающими сроками стал и нам доступен. Ранее адвокатам грозило скорее лишение статуса, чем свободы, а теперь всё иначе. И показательно, что первым адвокатом — политическим заключённым стал именно президент АП Удмуртии Дмитрий Талантов. Его преследование явно дало понять, что даже если ты занимаешь достаточно высокое место в адвокатском самоуправлении, насчет войны лучше молчать. Это даже не намек, а весьма прямолинейное сообщение не только нам, «уличным» адвокатам, но части Совета ФПА, опубликовавшей антивоенное заявление, или Совету АП Санкт-Петербурга, публично высказавшемуся за мир буквально в последний день перед принятием законов о военной цензуре. И этот урок, как мы видим по тотальному молчанию антивоенно настроенной части адвокатуры, был понят и усвоен.

Из 16 адвокатов, защитников по «шахтинскому» делу в 1928 году, 9 человек впоследствии были репрессированы. Память о прошлом жива, и каждый случай необоснованного преследования адвокатов по политическим мотивам оживляет страхи, существующие в нашем обществе, похоже, на генетическом уровне.

Преследование адвоката Марии Бонцлер за изложение позиции подзащитных отражает очень опасную тенденцию. Сами суды уже давно перестали практиковать такие цитаты. В одном из недавних процессов суд и обвинение отказали нам в полном объеме излагать тексты постов подсудимого, «чтобы не популяризировать его позицию», пригрозив в противном случае проводить заседания в закрытом режиме. Теперь угроза преследования за подобного рода цитаты стала реальной и для адвокатов.

Ну, а привлечение к административной ответственности адвокатов за «участие в несогласованном мероприятии» или «неповиновение законным требованиям сотрудника полиции» отражает давно сложившуюся по административным делам практику безоговорочного доверия рапортам полицейских и полного игнорирования реальных обстоятельств задержаний.

Нарушений профессиональных прав адвокатов в виде их незаконных допросов гораздо больше, чем указано в отчете, что обусловлено избранной методикой мониторинга. Так, в 2002 году только в Москве адвокатской палатой зафиксированы 23 внесудебные попытки следователей и дознавателей вызвать адвоката на допрос в качестве свидетелей. К этому нужно добавить и случаи допроса, санкционированные судом, когда качество судебного контроля этой процедуры оставляет желать лучшего, а также попытки опросить адвоката в рамках проводимых ОРМ. Еще больший массив подобных нарушений является латентным, не попавшим в поле зрения органов адвокатских палат и СМИ, когда адвокаты или справляются с проблемой методами самозащиты, или не реагируют должным образом на подобные нарушения.

Тем не менее, отчет по результатам мониторинга нарушения прав адвокатов в этой части со всем основанием квалифицирует данную проблему как системную. Следователи, дознаватели, органы, осуществляющие ОРД, продолжают игнорировать свидетельский иммунитет адвоката, закрепленный в ст. 56 УПК РФ и ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также в Определении Конституционного Суда РФ от 11 апреля 2019 года № 863-О. В нарушение Определения КС РФ от 16 июля 2009 года № 970-О о том, что адвокату допустимо задавать вопросы только относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не касаясь при этом информации, конфиденциально доверенную адвокату, а также иные сведения, которые стали ему известны в связи с его профессиональной деятельностью, продолжаются многочисленные попытки допросить адвоката по обстоятельствам, составляющим адвокатскую тайну.

Целями подобных нарушений стороны обвинения является не только получение конфиденциальной информации защиты, но и нередко намеренное создание формальных условий для отвода активного защитника от участия в уголовном деле.

Поскольку судебный контроль в этой части остается малоэффективным, основным инструментом обеспечения профессиональных прав по недопущению незаконных допросов адвокатов продолжает оставаться их самозащита самим адвокатом, чему очень помогают методические рекомендации советов адвокатских палат и комиссий по защите прав адвокатов о порядке действий при вызовах адвокатов на допрос или для дачи объяснений. В особо трудных случаях, когда предложенные методики не дают ожидаемого эффекта, следует обращаться в комиссии по защите профессиональных прав адвокатов или в советы адвокатских палат.

И крайне важно продолжить мониторинг подобных нарушений для лучшего понимания масштаба проблемы, предания гласности каждому случаю посягательств на права адвокатов, понимания и прогнозирования тенденций, обобщения опыта и выработки наиболее эффективных способов борьбы с подобными нарушениями.

Проблема невыплат вознаграждения адвокатам по назначению существует не первый год. Она возникает из-за халатного отношения следователей, вследствие чего задержки составляют иногда несколько лет и адвокаты вынуждены судиться в порядке КАС РФ или в порядке ст. 125 УПК РФ.

Бывает, что следователи манипулируют своей возможностью оформить документы быстро, очень часто угрожают адвокатам, что не сделают все необходимые бумаги, если те будут активничать в своей защитительной позиции.

АП Петербурга обращалась и к руководителям следственных органов, и к руководителям судов с предложениями проводить со следователями беседы на тему правильного, быстрого и точного оформления всех необходимых документов. Но есть некоторые сотрудники органов, которые требуют, чтобы вместе с постановлением на оплату предоставляли еще и процессуальные документы, подтверждающие, что адвокат участвовал в следственных действиях. Т. е. априори высказывается недоверие к адвокатам — что, конечно, недопустимо.

Многие адвокаты, работающие по назначению, не хотят самостоятельно защищать свои права путём подачи жалоб или заявлений в суд, несмотря на то, что члены комиссии по назначению активно помогают и готовы помогать и дальше.

Одно из наиболее распространенных нарушений профессиональных прав адвоката — недопуск адвоката к его подзащитным. Чаще всего такой недопуск происходит в отделы полиции, однако как видно из результатов мониторинга может он быть по сути куда угодно. Лично сталкивался с недопусками в том числе в суд. Данные мониторинга показывают насколько часто происходят подобные нарушения. Однако полагаю, что эти данные сильно занижены, так как у таких нарушений имеется довольно большая латентность. Это связано с тем, что не каждый адвокат публично сообщает, что его не пустили для выполнения его профессиональных обязанностей. Это конечно недоработка региональных комиссий по защите профессиональных прав адвоката, о существовании которых адвокаты зачастую и не догадываются.

Конечно, бороться с данной проблемой необходимо и надо. В целом она должна разрешаться государством за счет введения уголовной ответственности за воспрепятствование законной деятельности адвоката. Однако в нашей стране об этом мы можем только мечтать и здесь, для защиты профессиональных прав адвокатов, активную позицию должны занимать адвокатские палаты, инициируя соответствующие судебные споры и подавая жалобы на действия сотрудников тех или иных учреждений, помогая адвокат в защите их прав.

Инициатива должна конечно же исходить и от самих адвокатов, чьи права нарушаются. Перспективы защиты прав адвокатов при этом есть, хотя конечно все это происходит долго и сложно. Суды длятся годами, переписка с органами длится кажется что вечность, однако если адвокаты будут знать что не одни в этой борьбе, все пойдет гораздо быстрее.

Проблема недопуска адвокатов к их доверителям была и будет всегда. Уверена, что нас ждет увеличение числа таких случаев. В основном администрация не пускает или создает различные препятствия для допуска адвокатов к «проблемным» доверителям. То есть, это либо политические дела, либо человек активно отстаивает свои права, обращается с жалобами, просит провести проверки деятельности учреждения, требует лечения и т. д.

В результате такой активности у администрации учреждения возникают проблемы с надзирающими органами. Недопуск адвоката и его судебное обжалование — куда менее серьезное последствие по сравнению с теми, которые наступают по жалобам лиц, отбывающих наказание. И при этом решение по недопуску может быть совершенно непредсказуемым. Практика в различных регионах по обжалованию недопуска к доверителю совершенно разная.

Я сталкивалась несколько раз с недопуском в колонии к доверителям под предлогом «проведение режимных мероприятий», когда, якобы, лицо, имеющее полномочия на подписание пропуска для прохода в учреждение, находится внутри колонии или на селекторном совещании с вышестоящим руководством и ожидание может затянуться до конца рабочего дня. Обычно проблема решалась на месте после звонка в региональное управление ФСИН России или в прокуратуру по надзору за исполнением законов в исправительных учреждениях. Безусловно, это нарушение прав как адвоката, так и его доверителя. Система всячески сопротивляется любому внешнему вторжению в нее. Все, что не подчиняется системе, все, что пытается ее изменить, пусть даже очевидно в лучшую сторону, воспринимается как угроза.

Как ни удивительно это может показаться, но дисциплинарная практика в адвокатском сообществе имеет целью не только наказание нерадивых коллег, но и защиту тех, к кому предъявляются необоснованные претензии. Так, в прошедшем 2022 году в Адвокатской палате Москвы было прекращено 75,2% дисциплинарных производств, возбужденных по инициативе судей и органов юстиции.

В тоже время очевидно, что единообразной дисциплинарной практики, к чему призывает ФПА РФ, по-прежнему нет. В различных регионах она разнится порой не только в части мер ответственности, но и — что значительно хуже — в определении вопроса о наличии или отсутствии дисциплинарного проступка в действиях или бездействии адвоката.

Самым печальными и весьма тревожными являются случаи, когда дисциплинарная ответственность возлагается за критику руководства органов адвокатского самоуправления, либо профессиональную или общественную деятельность адвокатов, вызывающую недовольство «власть предержащих». Известны случаи, когда такого рода дисциплинарные разбирательства приводили к прекращению статуса адвокатов.

Показательно, что по отдельным делам даже не сильно любящие адвокатов судьи, разобравшись в существе дисциплинарных обвинений, выдвинутых против адвоката и поддержанных палатой, признавали вынесенные решения несостоятельными. К примеру, отменяя в одном из известных нам случаев как незаконные акты квалифкомиссии и совета, и восстанавливая статус адвоката, суд указал: «…Истцом не было допущено каких-либо оскорбительных и (или) унизительных высказываний, выходящих за пределы допустимой критики в отношении публичного лица, а примененные им речевые обороты и образы являются способом эмоционально окрашенной подачи взглядов и суждений, что с учетом формата дискуссии имеет целью привлечение внимания широкой аудитории к разделению определенных взглядов на одни из наиболее широко обсуждаемых в обществе вопросов организации деятельности публичной власти и связанных с ней институтов. С учетом стилистики и смысловой направленности текста <…>, в высказываниях Т. прослеживается выражение исключительно собственного личного мнения (оценки) к озвученным проблемам и ярко выраженная негативно-оценочная критика процессов и явлений, вызывающих интерес у автора. Данная критика основана на субъективном мнении истца о руководстве адвокатских палат субъектов Российской Федерации как о публичных фигурах, в том числе о президенте Адвокатской палаты <…>, чья деятельность является открытой и широко освещается в средствах массовой информации. … Деятельность руководства адвокатуры является общественно открытой и системно освещаемой в средствах массовой информации, что предопределяет возможность любого лица сформировать определенное внутреннее представление о данной деятельности путем ознакомления с ее процессом и результатами в различных информационных источниках. … Подобная дискуссия является неотъемлемым элементом демократического общества, где допускается критика любого лица, решившего выйти на арену публично освещаемой деятельности».

К сожалению, нет уверенности в том, что во всех подобных случаях суд или Комиссия по этике и стандартам ФПА РФ, куда вправе обратиться преследуемый адвокат, встанут на его сторону. Видимо, не случайно ещё в 2015 году Международная комиссия юристов, всесторонне изучив жизнь российской адвокатуры, в своем отчете констатировала: меры дисциплинарной ответственности не применяются достаточно строго и последовательно, что может привести к произвольному толкованию того, какое поведение составляет дисциплинарный проступок. Поэтому была дана такая рекомендация: необходимо строго соблюдать гарантии защиты от злоупотребления дисциплинарным производством в отношении тех адвокатов, которые действуют в соответствии с профессиональной этикой¹.

По моему мнению, ранее уже высказывавшемуся в адвокатской прессе², нельзя распространять дисциплинарную ответственность на поведение адвоката за пределами профессиональной деятельности, поскольку именно здесь таится опасность злоупотреблений со стороны дисциплинарных органов. Ещё одной правовой гарантией независимости и защищенности членов нашего сообщества стало бы принятие общероссийского Дисциплинарного кодекса адвоката, где четко и недвусмысленно следует указать виды нарушений, наказуемых во внутрикорпоративном порядке.

Включение адвокатов в реестр «иностранных агентов» является грубейшим нарушением не только их профессиональных прав, но и права их доверителей на защиту. Институт «иностранных агентов» в России, является квази-правовым по своему характеру и используется, в том числе, по отношению к адвокатам, исключительно в качестве инструмента политического преследования «неблагонадежных» и «неудобных» с точки зрения политической конъюнктуры граждан.

Закон «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», как и его ранние аналоги, не отвечает принципу правовой определенности, является антиконституционным по своей природе, противоречит принципу равенства всех перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ) и позволяет чиновникам принимать произвольные решения о признании того или иного лица «иностранным агентом», что само по себе является коррупциогенным фактором. Этот закон фактически лишает граждан, признанных «иностранными агентами», реальной судебной защиты — в отсутствие четких правовых критериев опереться при формулировании позиции защиты буквально не на что.

Таким образом, ни о каких перспективах реальной защиты профессиональных прав адвокатов в таких условиях говорить не приходится. Как показывает пример Михаила Беньяша, отстраненного от участия в деле по причине «иноагентства», этот статус кроме репутационных, финансовых и временных издержек, влечет за собой необоснованные препятствия для работы адвоката и, как следствие, для защиты прав его доверителей.